Отоспаться... Просто отоспаться. И все сразу станет хорошо. И не будет больше мути в глазах от дыма, противного привкуса и рвущегося наружу кашля.
Демоны неожиданно мягко перенесли засыпающего кота в его покои, уложили на роскошную кровать и собирались уже уйти, но Морис, властно сверкнув зеленым глазом, приказал тем что-нибудь сделать с разбитым стеклом. Приказал, дернул хвостом, раскинул длинные сухие лапы и окончательно уснул. Глубоко и абсолютно не чутко, словно маленький ребенок, засыпающий на руках матери.
Сон на кровати, конечно, сказывался на коте крайне положительно - ведь кровать не какой-то там мокрый стог сена или промасленная тряпка, от которой воняет железом и смолой. Это кровать. Мягкая, прохладная, большая. Большая даже для демона, если что.
Говорят, что животным ничего не снится, но это, судя по всему, явная ложь. Морис видел сны; сны, которые настолько сливались с реальностью, что кот порой нервно вздрагивал. Снилось же ему все то же поле, все та же степь. И дерево с глазами и ртом, странным голосом и неразборчивой речью. Снилась мать, грязно-белая кошка, по спине которой текли узкими ручейками карие полоски. Снился даже жуткий силуэт отца, огромного черного кота, глаза которого, как говорила мать, были словно у тигра - ярко-рыжие.
Все эти персонажи сливались, появляясь то тут, то там в тех немыслимых дебрях, куда во сне забредал Морис. Странно было видеть, как мерно и тихо покачивались сухие травинки, произрастающие из полыхающего адским пламенем камня, черного камня, острыми осколками которого была устлана земля. Страшно было видеть, как мощная фигура отца возвышалась над всем этим хаосом, как подрагивающий в свете пламени силуэт ложился на кроваво-красные каменные стены, с которых с режущим уши звоном и шорохом стекал змеями песок. Больно было видеть, как мать, чуть прищурившись, смотрит на Мориса из этого пламени. Горько было видеть, как дерево гнулось от мощнейшего ветра, как тот обвивал толстый ствол и срывал листья, разрывая их на лету, словно никому не нужные записки.
Кошмар не хотел кончаться; он продолжался, и к нему прибавлялись все новые и новые детали, крохотные штрихи, которые образовывали очередную режущую память и разум точностью вещь. Были демоны, которые с адскими оскалами дрались друг с другом на громадных мечах, был визг оружия, трепет искр в дымном воздухе, плеск льющейся рекой крови и звон доспехов. Даже едва слышимый шорох праха был здесь; воины падали, пронзенные насквозь или обезглавленные, распадаясь на серебристую пыль, что смешивалась с кровью, делая её подобной нефти. Была даже саламандра, посаженная в клетку с толстыми прутями и уже мертвая. Пронзенная толстой иглой насквозь и истекшая мутной, пахнущей дымом кровью.
Первые минуты сна были ужасны. Они тянулись, словно пытка; мешали нормально воспринимать происходящее и оставаться спокойным. Хотелось броситься в это жаркое пламя, но сон же и останавливал кота, ставя перед ним очередную преграду вроде борющихся демонов, клетки с ящерицей, дерева... Потом же... Потом же пришло некоторое спокойствие. Может быть даже извращенное удовольствие, пусть и только от того, что Мориса все это не касалось. Никто его не трогал; все только бросали на него резкие взгляды, а мертвая саламандра неотрывно смотрела на него остекленевшими глазами.
Может, кот бы и совсем успокоился, если бы не внезапное пробуждение: демоны в попытке бесшумно закрыть дверь едва слышно ею скрипнули, что и разбило все пламенные иллюзии. Языки огня потекли вниз, звон металла стал каким-то шероховатым и приглушенным, взгляд саламандры на миг оживился и тут же обмер снова. И только игла кровавым бликом продолжала видеться коту, распахнувшему глаза и ошалело оглядывающемуся в поисках какого-нибудь озверевшего от зависти и непонимания демона. Но все было тихо и спокойно кругом. Даже шум со двора не доносился до чутких ушей кота: демоны по приказу Мориса заменили стекло, пусть и с третьей попытки. Все-таки их грубые руки не приспособлены к такой нежной работе, как таскание и вставка стекол в тяжелую раму.
Кот звучно хмыкнул и спрыгнул с кровати. Ему определенно было лучше; он вообще чувствовал себя юным котенком. Словно бы и пожара никакого не было. Мориса даже заинтересовала случайным шорохом крохотная мышка, что сиротливо выглядывала из-под шкафа и уже даже не надеялась найти еду в этом аду.
Пригнувшись, кот начал медленно красться к ничего не подозревающей жертве. Он вообще походил сейчас как раз на тот черный дым, что нежно касался каменных плит пола и тек по ним, едва касаясь. Кислотно-зеленые глаза невообразимо ярко блестели в серебристом свете заходящей луны. Подкравшись достаточно близко, Мао, словно пружина, неожиданно выпрямился и, ударив лапой по обезумевшей мыши, вогнал в шелковую шкурку той длинные белые когти. Жертва безвольно повисла на лапе хищника и только траурно пискнула, стекленея во взгляде и только рефлекторно подергивая длинным хвостом.
Морис усмехнулся и дернул острым ухом, садясь и поднимая еще теплое тельце мыши к глазам. Есть не хотелось, и потому Морис, заметив краем глаза, что окно немного приоткрыто, ловким броском зашвырнул мышь в ту щель. Вот сюрприз кому-нибудь из демонов будет, когда на голову свалится мертвая мышь... Но это уже не кошачье дело.
